Николай Дыбовский: «Разработка игры — это паровоз, который достраивают на полном ходу»

«Первое, что должен сделать геймдизайнер, — полюбить таблицы»

— А какой у геймдизайнера инструментарий? Word с макросами, записная книжка, майндмэпы, доски с прикреплёнными листочками?

— Прежде всего, таблицы. Потому что таблица — самый простой способ выстроить причинно-следственные связи и зависимости. Если я делаю то, что написано в строке 3, тогда при условии, которое прописано в столбце C, появляется некий синтез. Простейшая структура таблицы очень эффективна.

Поэтому первое, что стоит сделать начинающему дизайнеру игр, — полюбить таблицы и приучиться в них работать, записывать в них мысли, импровизации и озарения. Любые попытки каталогизации, выстраивания сложных деревьев, майндмэпов — это классно, но проще старой доброй таблицы, по-моему, ничего нет.

Запишите свою идею не в виде текста, как вы привыкли писать школьные сочинения, а в виде таблицы. Это довольно сложный переход, поначалу кажется, что всё самое драгоценное теряется, не втискивается в прокрустово ложе строк: но на самом деле теряется «вода» — то, что и так исчезнет в процессе превращения вашего поэтического замысла в игру. Если в итоге останется крошечка поэзии, вы справились. Если вся поэзия окажется за кадром, значит, что-то не так с идеей.

— Некоторым может показаться, что работа геймдизайнера — сидеть себе, спокойно что-то писать и не высовываться. Хикка-мечта. Расскажи, как оно на самом деле: как геймдизайнер взаимодействует с командой?

— Ведущий дизайнер игры — это интегратор. Он должен посидеть и поработать с каждым человеком, как трубадур из «Бременских музыкантов» с оркестром. С одним на скрипке поиграл, другому палочками постучал, третьему на трубе подул — и вот, всё заработало.

Мало собрать всех на планёрке и сказать: «Товарищи, мы хотим сделать новаторскую игру в жанре командного триллера о предательстве, вот вам дизайн-документ с исчерпывающим описанием всех фич, — вперёд». Все поймут по-своему, получится разброд. Идеальный лид-дизайнер — это режиссёр, который умеет донести идею до каждого специалиста на его языке, погружает команду в замысел. Конечно, это едва ли достижимый идеал (и я сам, кстати, очень ещё от него далёк). В процессе всегда отваливаются какие-то важные черты, многое не получается, но самая суть, процентов пятнадцать, остаётся.

Поэтому рабочий день геймдизайнера (на примере Ice-Pick Lodge) такой. С утра он по очереди обходит всех: технического директора, арт-директора, тех, кто занимается спецэффектами. Говорит с ними о технических ограничениях, о том, что сейчас позволяют сделать производственные мощности нашего проекта, а что нет. Так он не только координирует их работу, но и проверяет идеи на пригодность.

Например, подкатывает он свой стул к художнику локаций и говорит: «Ну, покажи, что рисуешь». Видит, что в квестовом доме большие окна, в комнату падают лучи света — а их обсчёт довольно ресурсоёмкая задача. А по сюжету нужно в эту комнату ещё и поместить десять персонажей одновременно.

Геймдизайнер едет на стуле к техническому директору, подтверждает свою гипотезу: надо или персонажей убирать, или эффект с лучами. Предлагает решение: а давайте эту сцену сделаем в темноте? Художник понимает, переделывает.

Так геймдизайнер понял, что идею в чистом виде реализовать нельзя, и сэкономил много человеко-часов всем: программистам, аниматорам, скриптерам. И вот, когда геймдизайнер обойдёт всю команду, часа в четыре он открывает редактор и начинает пересобирать квест, учитывая всё, что узнал.

И, разумеется, дизайнер игры — самый подходящий кандидат на роль кочегара в этом паровозе. В топку постоянно нужно подбрасывать топливо, иначе за годы разработки команда потеряет надежду и понимание того, что мы делаем и стоит ли это трёх лет нашей жизни.

— То есть, когда мы видим в титрах «A Hideo Kojima Game» много раз — это заслуженно? Человек настолько интегрирован во все процессы, что без него всё бы развалилось?

— Насколько мне известно, Кодзима работает похожим образом. Кранк работал похожим образом, мой любимый Тим Шейфер работает похожим образом. В свои лучшие годы и я тоже — на двух первых играх. Во втором «Море» таким геймдизайнером был уже Иван Словцов.

— А ты что делал?

— А я к этому времени очень сильно устал и выступал не в роли интегратора, а в роли бутылочного горлышка: то есть не я ко всем подходил, а ко мне подходили. Я же отвечал, что «подумаю об этом завтра», чем всех раздражал и порой тормозил процесс. Все решения должны были пройти через мой фильтр, а я не мог обрабатывать их быстро. Так что издержки у такой серьёзной позиции тоже существенные.

— Это связано с тем, что ты стал больше заниматься управлением студией?

— Ну, это специфика не профессии, а студии, которая сложилась в начале нулевых. Я много чем занимался: и игровой логикой, и сценариями, и поиском денег, и операционкой… Часто бывало: строю сценарий или пишу реплики, а мне ещё надо и зарплатные платёжки сделать, и отчёт в налоговую отвезти. А ведь не хочется переключаться, потому что работают разные участки мозга, одновременно это делать трудно.

О перспективах начинающего геймдизайнера

— Когда подаёшь резюме на вакансию геймдизайнера, максимально непонятно, какой опыт указывать, какие примеры работ прикреплять. Особенно если ты новичок. Как показать работодателю, что у тебя есть потенциал?

— Повторю, наверное, уже в сотый раз: важно понимать, что нет никакого «геймдизайнера вообще». Это большой набор специальностей, которые крепко привязаны и к жанру, и к финансовой модели, и к производственным схемам. До этого мы говорили о геймдизайнере-авторе, режиссёре, «хозяине». А сейчас мы переходим к найму: я знаю очень мало случаев, когда готовая команда со стабильным финансированием ищет себе лида-варяга на стороне. Поэтому лучше сразу целиться в конкретную компанию. У всех свои требования, запросы к кандидатам, тестовые задания. Человек может обвешаться дипломами и окончить Гарвард, но в данном проекте все его компетенции окажутся бесполезны, а может быть, даже вредны.

Случалось, в Ice-Pick Lodge приходили люди с большим количеством регалий и гордо выкладывали на стол сертификаты, побрякивая золотыми медалями. В итоге они, как правило, оказывались неважными работниками: не любили и умели слушать коллег, делали только то, что считали верным, — да ещё и не очень хорошо по ряду причин.

А бывает наоборот. Человек ничего не умеет, просится «варить кофе». Мы даём ему простую задачку, проходит три месяца, и он становится незаменимым, а через полгода руководит в ряде вопросов даже мной. Потому что умеет учиться и понимает проект.

— А насколько важно духовное родство? На примере Ice-Pick Lodge.

— Это, конечно, работает, но, опять же, всё зависит от студии. Мой друг Алексей Кулаков придумал остроумную концепцию, как строить коллективы. Называется «гексаграмматон». Согласно этой теории, например, по типу общения бывают коллективы эльфов, гномов и троллей:

Так что очень многое зависит от типа коллектива, и духовное родство — где-то значимый фактор, где-то нет. Кстати, в той же теории смысл не том, что вы родились эльфом и всю жизнь таким будете. Когда вы в рамках одного проекта можете менять эти роли и тип поведения коллектива — вот это очень круто. И снова говорит о том, что важно не столько духовное родство, сколько умение учиться и адаптироваться.

— Какие карьерные перспективы у геймдизайнеров в России? Компаний-разработчиков не так много, основной рынок — мобилки. Есть ли смысл переезжать на Запад? Действительно ли там больше возможностей?

— Я думаю, что деление на родину, где ты родился и пригодился, и «весь остальной мир» уже теряет актуальность. Мне гораздо приятнее считать своим отечеством планету Земля.

Не так важно, какие перспективы у геймдизайнера в России, гораздо важнее, какие у него перспективы в этом историческом моменте. Какая разница, где ты находишься? Ты автономный юнит, человек. Наши культурные различия важны, но они сейчас отступают на второй план перед тем, какой мы биологический вид. Если бы мы вышли на контакт с инопланетной цивилизацией, оказалось бы, что у нас гораздо больше общих черт, чем различий.

И глобализация — не то слово, которое хотелось бы здесь вспоминать. Это неизбежная диффузия. Сейчас многие говорят, что после пандемии мир не будет прежним. Но на самом деле она здесь ни при чём. Пандемия — это просто катализатор, который вскрыл и ускорил многие процессы. Даже слова «не будет прежним» бессмысленны, потому что уже невозможно зафиксировать точку отсчёта, отделяющую эту «прежнюю» модель от настоящей.

— Если ты программист, то можешь работать в любой точке мира. А геймдизайнер всё-таки связан со своим родным языком. Допустим, разрабатывая историю для японцев, легко упустить какой-то культурный контекст.

— Мне кажется, ты говоришь про игры определённого типа, с историей, с нарративом. Конечно, чем сильнее ты завязан на нарративе, тем сильнее ты завязан на языке. А чем сильнее завязан на языке, тем сильнее завязан на аудитории, которая думает на этом же языке.

Какие перспективы у этих геймдизайнеров? Да хорошие. На самом деле твоя аудитория в хорошем случае — это несколько десятков тысяч человек. Даже если их 20 тысяч человек, это уже серьёзное достижение. Думаешь, ты не найдёшь 20 тысяч людей, говорящих по-русски, которым интересно, что ты хочешь им про них же рассказать? Перспективы отличные. Присутствие на территории Российской Федерации тут совершенно ни при чём. Не нужно путать страну с государством.

— Пелевин говорил, что каждый настоящий писатель всю жизнь пишет одно произведение, такой бесконечный мегароман. Можно то же самое сказать о настоящих геймдизайнерах?

— Мне ближе Пушкин, который работал в разных жанрах и очень сильно менялся. Несколько раз за свою недолгую жизнь. Когда писатель эволюционирует, это гораздо интереснее. То же с геймдизайнерами. Если посмотреть на Death Stranding и ранний Metal Gear Solid, хоть даже «Сынов свободы» Кодзимы, то видно, что эти игры сильно отличаются.

Поэтому тут я с Пелевиным не согласен. Зачем экстраполировать свой опыт на всех? Особенно если ты дизайнер игр. Делать одну и ту же модель реальности можно только в условиях относительной стабильности хотя бы на протяжении десяти-пятнадцати лет. А практиковать такой подход в нашем историческом моменте — либо подвиг, либо самоубийство.

— Воодушевляющая цитата от Николая Дыбовского молодым игровым сценаристам и геймдизайнерам :)

— Мир сейчас напоминает мне поверхность океана перед началом цунами. Пока волна идёт на глубине, кажется, что всё относительно тихо. Но вот она приближается к берегу и поднимается колоссальной стеной. После долгого периода кажущегося затишья, скуки, даже стагнации, мир начинает очевидно и стремительно пересобираться.

Это время катастроф и потрясений, но для дизайна игр оно исключительно плодотворно, потому что мы думаем игровыми конструкциями. Игровые конструкции — это про то, что в принципе возможно. Любая игра, какой бы гиперказуальной она ни была, — про то, как могло бы быть. Даже маленькие игрушки от компании Voodoo, которые в смартфонах выпрыгивают на кликбейтах, показывают совсем новый взгляд на реальность.