«Глубокая вода»: как живут люди на Байкале

Иркутский фотограф Антон Климов начал снимать людей, живущих на Байкале, в 2015 году. Тогда он учился в фотошколе «Докдокдок» и сделал социальный пейзаж озера темой учебного проекта: береговая линия Байкала — это больше 2000 километров, жизнь на этих территориях протекает по-разному, и было интересно исследовать населённые пункты и узнать, какие люди там живут.

Антон закладывал на проект года два, но он затянулся на долгие девять лет. В 2024 году вышла книга фотографа, названная ёмким неологизмом «Байкализм». Она стала символической финальной точкой большого исследования.

Мы попросили Антона рассказать, чем его так притянул Байкал и каких людей он встретил на его берегах.

— Приступая к проекту, я просто посмотрел на карту и подумал, в какие места мне было бы интересно попасть. И выстраивал свои планы так, чтобы оказаться там.

Однако было и много спонтанного. Жизнь давала мне интересные возможности. Как-то позвонила знакомая и сказала: не хочешь ли слетать на остров Ольхон на самолёте? Её друг оказался лётчиком, и они летали так, как люди ездят на дачу, на Байкал на маленьком самолёте, почти как у Ричарда Баха.

Ольхон — это одно из красивейших мест на Байкале. Это большой остров, протяжённостью больше 70 километров. Ехать на транспорте часов пять или шесть, а тут мы долетели за 40 минут. Это было волшебно.

Несколько лет подряд я по две-три недели жил на севере Байкала. Мы приезжали туда с семьёй. Иногда там были корпоративные съёмки — я работал на корпоративе и заодно делал фотографию для проекта. В общем, любые оказии я старался обернуть в возможность поснимать. Всегда был в поиске сюжетов.

Николай — один из старейших работников Байкальского заповедника. Двадцать лет провёл наедине с природой. Он из тех, кого я называю «люди Байкала». Природа Байкала — их работа.

Иван — герой фотопроекта, который я задумал во время одной из поездок с семьёй в Северобайкальск. Это небольшой моногород, будто навсегда оставшийся в 1980-х годах. Я нашёл там десять молодых людей, которые когда-то уехали учиться в большие города, а затем почему-то вернулись. Выбрали маленький родной город вместо карьеры в большом и более комфортном. У меня был исследовательский интерес: я хотел был понять, что ими двигало? Иван учился в Новосибирске и «подсел» там на ЗОЖ-активизм. «Трезвая Россия», «Трезвый бег» — вот это всё. Он такой идеалист, борец за трезвость в Северобайкальске. Для города пьянство и правда большая проблема. Второе его увлечение — бег. Мы с ним вместе бегали по утрам, а потом купались в Байкале. В один из таких моментов я его и снял. У него хорошая жизнь, семья, трое детей. В общем, парень молодец.

Остров Ольхон — главное духовное место для иркутян. Я позвонил Геннадию с просьбой снять его для журналистского материала. Он ответил: «Без проблем». Встретил меня на своих «жигулях», и мы доехали до подходящего красивого места, а через 15 минут разъехались.

История, для которой я его фотографировал, была связана с конфликтом вокруг восьмиметрового бронзового монумента работы скульптора Даши Намдакова. Автор хотел установить его на Ольхоне, а местные шаманы были против. По слухам, им показалось некорректным название монумента — «Хранитель Байкала». У Байкала ведь много духов-хранителей. Другая версия — с шаманами просто не договорились. Эта история во многом про принадлежность места. Чьё оно? Шаманы вот считают себя на Ольхоне главными.

В 2015 году мы снимали материал в посёлке Бугульдейка. И, как это полагается, с местными журналистами зашли к главе поселения выразить уважение, поспрашивать: «Как дела в Бугульдейке? Какие нынче удои? Что хорошего?» Кстати, прикольно, что на этой фотографии так точно чувствуется время — по сочетанию портретов на стене.

Этот кадр сделан на фестивале экстремальных видов спорта. Я ходил по фестивалю и просто снимал брутальных мужиков. Эта фотография мне очень нравится. Мне кажется, она про Россию. С одной стороны, на ней видны здоровые, суровые мужики, все обвешанные символикой, с другой стороны — такое явное проявление нежных, тёплых чувств через один-единственный жест. Есть в этом что-то душевное, что контрастирует с внешней маскулинностью героев.

Фотография случайная, снятая без разрешения. Просто щёлкнул и прошёл дальше. Снимок сделан на теплоходе, ходившем по закрытому теперь рейсу. Мы с семьёй на нём путешествовали. На фото работница теплохода, она продавала шоколадки, газировку. Мне кажется, что состояние, в котором она находится, — классическое, обычное состояние жителя Байкала. Личная невостребованность в очень востребованном месте — внутренний конфликт местных жителей. Раньше они работали на заводах, занимались рыбной ловлей, охотой. Теперь всё это запрещено. Остался только туризм. А классическому деревенскому жителю туризм претит: ему неприятна сама мысль кого-то «обслуживать». Для этого нужно очень сильно перенастроиться. Вот это всё я и увидел в этой женщине. Она не заметила, как я её снял, а я унёс с собой целую историю.

Как-то я напросился на производство в пекарню. Нужно было встать в пять утра, чтобы попасть на закладку хлеба. Как зовут женщину на снимке, к сожалению, не знаю. Она вся была погружена в свои процессы, а я пытался их поймать. Мы не общались. Я вообще в таких ситуациях стараюсь не отсвечивать, становлюсь тенью, чтобы не «зажимать» людей, чтобы они оставались в своём естественном состоянии. По своему вайбу и социальному статусу она напоминает женщину с теплохода. Тот же провалившийся в себя взгляд, возможно, те же внутренние противоречия. Кажется, получилось поймать в этих глазах «русскую тоску».

Герой этого фото, дядя Вова, живёт в селе Холодном. Это на севере Байкала. Жителей там чуть больше 200 человек. Село я просто нашёл на карте, меня заинтриговало его название. Я купил билет на автобус, приехал и провёл там день: знакомился с людьми, расспрашивал их о жизни, фотографировал. Обычно в таких поездках я напрашиваюсь к кому-нибудь в гости. Но в Холодном мне сказали, что все, с кем можно поговорить, либо ушли за ягодой, либо в запое. Ходил в итоге по селу с двумя местными подростками — они по своим каким-то делам мотались, а я с ними. И вот мы пришли к дяде Вове.

С Татьяной мы знакомы и дружим давно. Мы с ней зашли в гости к человеку, который зимой в теплице выращивает кактусы и орхидеи. У него их порядка 150 разных видов. Фотография спонтанная. Бывает такое, ты вдруг видишь возможность для потенциально хорошего кадра: свет красивый, задний план интересный, героиня классная. Я ей говорю: «Замри» — снимаю. Я ведь постоянно хожу с фотоаппаратом. Чаще всего фотографии не получаются, но эта — удалась.

Наталья — супруга бывшего мэра Ольхонского района Сергея Копылова, осуждённого в 2019 году за строительство дороги на Ольхоне (суд признал Копылова виновным в выделении земель национального парка под добычу гравия во время строительства туристической дороги Баяндай — Еланцы. Адвокат чиновника настаивал на том, что границы парка на тот момент не были установлены. — Ред.). Фотография сделана в столовой турбазы «Ветер странствий». Невозможно было пройти мимо этих фотообоев, да и в принципе весь антураж, вплоть до микроволновки, очень типичен для туристических мест Ольхона. Никаких впечатлений о Наталье в памяти, к сожалению, не осталось — мы с ней мало разговаривали. Насколько я знаю, сейчас у них с мужем всё хорошо. Он на свободе. Семья занимается бизнесом: у них турбаза на Байкале.

Ферма семьи Копыловых находится в километре от Байкала, в бухте Крестовая. Туда сложно добраться, очень изолированное место. На территории нет даже мобильной связи. Суровый климат, волки, тяжёлый труд — это их реальность, которую они ни за что не променяют ни на какие городские блага. На снимке глава семьи, Анатолий, ему 66 лет. Анатолий шёл куда-то мимо, и мне понравилось, как он выглядит. Такой типажный, с биноклем. Люблю снимать простых людей. Они никогда ничего не изображают. Всегда без маски. Для меня, как для документалиста, это важно. Анатолий — суровый, немногословный, такой «сибирской породы», как в стихотворении у Евтушенко.

Григорий — сын Анатолия, работает на семейной ферме. В свою зимнюю поездку к ним я прошёл вместе с Григорием весь дневной рабочий цикл на ферме. Весь этот день сурка. Встают они в 5–6 утра, кормят скот — а это 250 голов — сеном и комбикормом, идут на Байкал и минут сорок долбят лёд, чтобы коровы смогли попить воды, возвращаются и чистят стойла от навоза. Как раз за этим занятием я его и сфотографировал. Весь дневной цикл очень важен: что-то не сделаешь вовремя, и всё посыпется. Григорий — дружелюбный, приятный, но суровый внешне человек. Все той же «сибирской породы», копия своего отца. Мы с ним в основном и общались — ездили всюду, даже высматривали волка. Волки — большая проблема для фермеров, задирают скот, собак. Копыловы — невероятные люди, живущие в таких тяжёлых условиях, которые городскому жителю даже вообразить сложно.

Каждый год я живу на Ольхоне по две-три недели. Беру дочку, кошку, сапборд, стол, стулья и трёхкомнатную палатку. Мы обычно разбиваем большой кемпинг в красивом месте. Кроме нас там бывают другие компании. Кемпинг находится между двух деревень. Когда надоедает готовить еду — направляешься в одну из них, в местную кафешку. Там встречаются люди из разных палаточных лагерей. С Лизой и Андреем мы встретились как раз при таких обстоятельствах. Сидим, ждём том ям. Они такие контрастные, фактурные оба. Над ними все подтрунивали из-за разницы в возрасте. Мне захотелось их сфотографировать. Зафиксировать этот простой, будничный, но тёплый момент.

Эти два человека достаточно известны в Иркутске. Александр — ведущий, медийный человек. У Алексея бизнес по тюнингу машин. Я увидел ребят, остановил и сфотографировал. Возможно, они начали улыбаться, как все люди, привыкшие, что их много снимают. Я, возможно, попросил этого не делать. Мне было интересно, как они смотрятся вместе. Оба бородатые, чем-то похожи друг на друга. И эта шуба на Алексее, в которой он, судя по перчаткам, гонял на мотоцикле. А почему нет? На фестивале сам бог велел. Они вообще на этой фотографии такие душки. Есть на этом фото какая-то нежность, какая-то другая грань маскулинности.

Ребята давали на острове файер-шоу по вечерам. Такие бродячие артисты, живущие на Ольхоне в палатках. Со Славой я был знаком, с Наташей — нет. Сначала они просто стояли, затем Слава подхватил Наташу на руки. Меня зацепил какой-то контраст. Наташа сейчас занимается всякими шоу, создаёт костюмы из светодиодов. У Славы компания по производству лазерных установок, делает лазерные шоу. Но на этом фото они просто бродячие артисты с Ольхона.

Просто приехал в село Байкальское на день, «пошляться». Смотрю: плывёт лодка. Что меня поразило — мало того, что рыбаков было двое, так это ещё оказались муж с женой. Я сразу к ним подошёл, попросил сфотографировать. Узнал, что они всё время вместе рыбачат. Это довольно большая редкость, чтобы женщина ходила на рыбалку. Но вот такая у них сложилась семейная традиция. Жене нравится рыбачить, так почему бы не делать это вместе?

Фотография сделана летом, но от времени года тяжёлые условия работы на ферме Копыловых не особо меняются. Что интересно, на этом фото нос Анатолия густо намазан кремом. Думаю, что он обгорел. Есть характерная «байкальская кожа» у тех, кто постоянно живёт на Байкале. Кроме того, что это суровый, неповоротливый, не склонный к гибкости тип людей, у них ещё и кожа становится под стать характеру: обветренная, плотная, шершавая. Шпарит солнце, дует сильный ветер. Условия жизни на Байкале оставляют свой отпечаток как внутри, так и снаружи. Люди корой покрываются — вот на что это похоже.

Эти ребята притащили на фестиваль воздушный шар и катали людей. Иркутские воздухоплаватели. В контексте фестиваля — просто весёлые ребята в смешных костюмчиках кигуруми. Чисто фестивальная драматургия.

Книга — это прекрасная точка, и проект можно завершать. Но, с другой стороны, на Байкал я всё равно буду ездить. И точно буду что-то снимать.