Былое: как студент ректором стал, да не справился

«Прибыл весною вдруг и ректор университета — студент Солькин. Явился он к нам с распущенным павлиньим хвостом, пытаясь изобразить собой наше начальство, — в молодом коммунисте оказалось много честолюбия. Мы его приняли со сдержанной служебной корректностью. Но, очевидно, иной приём он встретил в центральных учреждениях: там звание студента не посодействовало его ректорскому престижу. Солькин как-то завял и вдруг, бросивши нам доделывать все начатые и не доделанные им дела, поспешил ретироваться в Ташкент. Должно быть, его престиж пострадал, потому что вслед за тем он сам отказался от ректорства и остался помощником ректора — собственно, по студенческим делам, хотя своё влияние в правлении университета он сохранил».

Контекст

Автор этих воспоминаний — учёный-астрофизик Всеволод Викторович Стратонов (1869–1938), основатель Российского астрофизического института (РАФИ). В послереволюционные годы он был деканом физико-математического факультета Московского государственного университета, но до этого, с 1918 по 1920 год, принял очень активное участие в создании нового Туркестанского университета (впоследствии — Среднеазиатский государственный университет, а ныне — Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека).

Хотя организовывался университет в Ташкенте, комиссия по его организации более двух лет заседала в Москве — собирала преподавательский состав для отправки на место, закупала оборудование и книги, добивалась расположения и помощи от властей.

Первого ректора университета тоже выбрали в Москве, им стал Николай Александрович Димо, профессор почвоведения. Он был очень энергичным человеком и много сделал для создания вуза. Однако когда Димо прибыл в Ташкент, его там, по воспоминаниям Стратонова, приняли в штыки из-за некоторых интриг. Дело в том, что на месте тоже собирался свой преподавательский состав из местной интеллигенции, и он был не рад «пришлому» ректору. Решено было провести новые выборы ректора.

«… но Димо не хотелось расставаться со своей должностью, — писал Стратонов. — Он стал искать себе опору и пошёл на одиозный шаг: сошёлся ближе с коммунистами и, в частности, с многочисленной в университете ячейкой студентов коммунистов. Здесь он имел успех, и его шансы возросли.

Однако его оппозиция сделала ловкий манёвр и его же оружием выбила Димо из седла: выставила кандидатом в ректоры виднейшего члена коммунистической студенческой ячейки — студента Солькина. Конечно, товарищи предпочли поддержать своего. При баллотировке получился единственный, вероятно, в мире по своей нелепости факт: ректором университета был избран студент… Забаллотированный Н. А. Димо остался лишь деканом агрономического факультета».

В послереволюционные годы во всех вузах, кроме прежних органов самоуправления, представленных профессурой, стали образовываться, как и везде, коммунистические студенческие ячейки, мнение которых в ту эпоху вузовскому руководству приходилось принимать во внимание. Порой они откровенно диктовали преподавателям свою волю. Нечто похожее, кстати, происходило и в школах: хотя там ученики, конечно, ещё не были коммунистами, но получили возможность давить на администрацию.

В молодом Ташкентском университете такая студенческая ячейка даже смогла добиться назначения ректором одного из своих членов, которому на тот момент было 25 лет. О приезде этого ректора в командировку в московское представительство вуза и вспоминал в мемуарах Стратонов.

Ректорство студента Андрея Солькина, правда, продлилось меньше года. Уступив полномочия очередному профессору, он стал проректором. Однако номенклатурную карьеру впоследствии сделал блестящую — пока не был расстрелян в роковом 1937-м.