Налево против власти: как Уильям Гроппер превратил карикатуру в оружие

В США 1930-х — хотя и сейчас ситуация лучше не стала — красота была привилегией богатых, правда — уделом бедных. Уильям Гроппер решил выбрать правду.

Рассказываем, как в стране, где Голливуд продавал мечты, а Уолл-стрит — иллюзии, — художник из нищей еврейской семьи изображал системное насилие в американской действительности.

Белым мелом слово «хватит»

В шесть лет Гроппер брал мел и рисовал на тротуарах своего района сложные истории про ковбоев и индейцев, которые растягивались вокруг всего квартала. Пока другие дети только играли в войнушки, он уже полноценно воевал — против серости, в которой жил эмигрантский район Нью-Йорка.

Гроппер родился в бедной семье еврейских эмигрантов из Румынии и Украины, шестым ребёнком в семье. Его родители занимались надомным шитьём. Отец Уильяма Гарри знал восемь языков и имел университетское образование — но в Америке мог найти только подённую работу. Такая несправедливость травмировала мальчика и въелась в него навсегда, как чернила в бумагу.

24 марта 1911 года Гроппер потерял любимую тётю в пожаре на фабрике Triangle Shirtwaist — катастрофе, произошедшей из-за заблокированных дверей и отсутствия аварийных выходов из огромного здания. 146 рабочих, из них 123 женщины, сгорели заживо или разбились, выпрыгивая из окон. Из этой трагедии он вывел: система эксплуатирует и убивает, если ей это позволить.

Академия непокорности

В тринадцать лет Гроппер начал брать уроки по искусству в радикально-либертарианской школе Феррера.

Учителя Гроппера Беллоуз и Хенри принадлежали к «Школе мусорных вёдер» (Ashcan School) — художникам, которые первыми в Америке начали изображать изнанку страны возможностей: трущобы, бары, драки, проституток. Выбор героев, сюжетов и антуража картин они объясняли простой концепцией: искусство должно быть для людей, а не для музеев.

В 1913 году Гроппер окончил школу, получив медаль за искусство и стипендию в Национальную академию дизайна. Но своеволие не позволило ему подчиняться принципам академии, за что он был исключён. Система снова оттолкнула его — и снова оказалась права.

Революционное движение тушью

В 1917 году двадцатилетний Гроппер попал в редакцию New York Tribune, где рисовал иллюстрации к воскресным статьям. Когда газета отправила его с репортёром расследовать офис Индустриальных рабочих мира, чтобы написать скандальную статью о левацких происках, Гроппер и журналист были очарованы революционными идеями ИРМ. Гроппера уволили за связи с The Rebel Worker, радикальным журналом ИРМ.

Так началась его карьера революционного карикатуриста. После того как журнал The Masses был запрещён к пересылке американской почтой в 1917 году из-за антимилитаризма, Гроппер присоединился к радикально политизированным художникам в работе над его преемником — изданием The Liberator.

В 1920-е Гроппер стал звездой левой прессы. Его карикатуры появлялись в New Masses, Daily Worker, Morning Freiheit. Здесь он обличал, обнажал и клеймил неприятную правду Штатов: толстых капиталистов с сигарами, продажных политиков с мешками денег, генералов, разжигающих войны ради прибыли.

Читайте также:

Фрейд, Маркс и головы: что такое сюрреализм

Сенат в огне

В 1935 году Гроппер создал свою самую знаменитую картину — The Senate, которая сегодня находится в коллекции MoMA.

На полотне — зал американского сената, превращённый в театр абсурда. То есть фактически отражённый, как есть. Дородные сенаторы спят, зевают, читают газеты, пока один из них что-то бубнит с трибуны.

Гроппер рисует не портрет уважаемого собрания, он ставит ему диагноз: американская демократия — это дорогой спектакль, где актёры забыли свои роли, а зрители... зачем они вообще пришли.

В том же году Гроппер создал карикатуру на японского императора Хирохито для журнала Vanity Fair. Рисунок изображал Хирохито, тащащего за собой на тележке Нобелевскую премию мира. Это вызвало международный скандал, американской прессе и дипломатам пришлось извиняться.

Сам Гроппер самодовольно заявил, что тогдашний госсекретарь Корделл Халл «может извиняться сколько угодно; я буду продолжать свою работу».

Читайте также:

Америка в Америке. Как Норман Роквелл писал идеальный портрет нации

Мастер фрески, недруг государства

В 1930-е Гроппер получил заказы на роспись интерьеров государственных зданий.

Вестибюль почтового отделения Фрипорта украшен двумя фресками Гроппера 1938 года под названием «Воздушная почта и пригородная почта зимой». Парадокс: художник-радикал расписывает храмы капитализма.

Читайте также:

Питер Брейгель Старший: одновременно простой и загадочный

Но даже в официальных работах Гроппер оставался собой. На полотнах — не парадные сцены, а обычные люди за обычной работой. Почтальоны, лётчики, рабочие — герои повседневности против героев пропаганды.

В 1946 году Гроппер создал живописную карту «Америка Уильяма Гроппера: её фольклор», которая распространялась по всему миру. Полагая, что карта содержит коммунистические идеи, сенатор Джозеф Маккарти вызвал Гроппера в суд, заставив давать показания о предполагаемых связях с Советами.

Мировая скорбь

Вообще же после Второй мировой войны творчество Гроппера обрело новое измерение.

В 1948 году он посетил место, где стояло Варшавское гетто. Гроппер дал обещание: каждый год он будет рисовать или писать работу памяти жертв Варшавского гетто.

«Это моё наследие, — говорил он в интервью позже, в 70 лет. — Я из старой школы, защищающей угнетённых. Может быть, потому, что сам был угнетённым или всё ещё угнетаем. Я ставлю себя на их место. Я чувствую людей. Я должен смотреть на вещи самым жестоким образом, выплёскивать это, а потом чувствовать себя лучше».

Антиамериканец

1953 год. Америка сходит с ума от «красной угрозы». Атаки Гроппера на Джозефа Маккарти привели к тому, что его вызвали в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности.

Гроппер, который не был членом Американской коммунистической партии, отказался отвечать на вопросы и заявил, что Пятая поправка к Конституции США даёт ему на это право.

После этого он попал в чёрные списки издательств и коллекционеров — только в конце 1960-х его работы смогли вернуться в публичное поле. Так художник, всю жизнь защищавший маленького человека от большой системы, сам стал жертвой этой системы.

Откровение по стеклу

В 1965 году, когда Гроппер был отлучён от профессиональной работы решением комиссии Маккарти, ему неожиданно протянули руку помощи те, на кого он меньше всего мог рассчитывать, — религиозные евреи.

Совет синагоги West Suburban Temple Har Zion в чикагском пригороде Ривер-Форест по рекомендации коллекционера Мориса Липшульца предложил опальному карикатуристу выполнить витраж для восточной стены зала.

Поначалу он без энтузиазма принялся за работу: что вообще общего может быть у революционного карикатуриста с библейскими сюжетами? Но через два года витраж «Бытие» был закончен.

То, что создал мастер политической сатиры, поразило и знатоков Торы, и любителей искусства. Вместо традиционной техники Гроппер использовал куски ярко окрашенного стекла толщиной в дюйм, которые разрезали и гранили по определённой форме.

Пять окон высотой в два этажа рассказывали историю от Сотворения мира до двенадцати колен Израилевых. Окно Создания с Древом жизни, Адамом и Евой. Окно Добра и Зла с ударом молнии, разбивающим панели, — Каин убивает Авеля, а праведник Ной строит ковчег. Окно Авраама с потоком звёзд, пробивающихся сквозь ночную тьму. Окно Иакова с лестницей ангелов. Окно Иосифа с древом, приносящим плоды.

К концу жизни Гроппер стал живым памятником эпохе, когда искусство не стеснялось быть политическим.

Он умер в 1977 году в своём доме в Манхассете на Лонг-Айленде. А карикатуры Гроппера не потеряли актуальности, ведь жадность, ложь и несправедливость актуальны всегда.

В мире, где красота продаётся, а правда покупается, Гроппер ещё раз напомнил: есть вещи, у которых нет цены, — например, совесть художника.