Выйти из забытья: история города, который казался обречённым

Мария Савостьянова

Историк искусства, критик. Преподаёт в школе дизайна при РАНХиГС. Заместитель издателя журнала о современном искусстве Russian Art Focus. Автор книги «Дизайн сегодня».

В 2013 году Детройт, легенда индустриальной Америки, после десятилетий экономического кризиса объявил о муниципальном банкротстве — крупнейшем в истории страны. Город тогда служил в основном эффектной натурой для фотографов со всего мира: полуразрушенные здания и парковка для автомобилей, устроенная в историческом здании театра.

Сегодня Детройт считается занимательным кейсом для урбанистов, специалистов по социальному дизайну, общественному транспорту, фандрайзеров, девелоперов и просто практикующих архитекторов, дизайнеров и ремесленников. История этого далёкого города учит, как деградировавшая территория может встать на путь восстановления.

Как город выглядит сейчас

Мария Кошенкова, художник, выпускница СПГХПА имени А. Л. Штиглица, с 2010 года живёт в Копенгагене, а с 15 февраля 2022-го — в шестинедельной резиденции в Детройте. Вот что она рассказывает о городе:

«Детройт — важное место для логистики США, это большой порт, однако до сих пор видно, как сильно он был разрушен. Десять лет назад в городе, как в Чернобыле, стояли офисные здания и школы, полные мебели, следов жизни, законсервированные во времени.

Но процесс идёт, через 5–10 лет здесь будет крепкий средний американский город. В разных кварталах уже много старых особняков, которые ещё не реставрируются, но уже кем-то куплены. Они стоят пустые или заколоченные, но ясно, что хозяева уже есть. Многие дома были снесены, потому что любой ничейный дом в городе быстро превращался в криминально опасное место. Стоит отметить, что Детройт — родина техно и хип-хопа: клубная жизнь бьёт ключом.

Здесь на удивление дорогое жильё. Аренда студии-мастерской стоит 200–600 долларов в месяц, средняя цена — примерно 300 долларов. Есть знаменитый индустриальный комплекс с мастерскими — Russel Industrial Center Building, однако там цементные стены, могут быть вышиблены окна и, скорее всего, не будет отопления. Почти все местные отмечают, что инфраструктура развивается неравномерно.

Для бегунов город некомфортный: набережная в бетоне, зелени почти нет. Сейчас Детройт заточен на передвижение на автомобиле. Велосипедисты есть, но ездить реально опасно — на дорогах полно ям. Без машины очень тяжело, инфраструктура разреженная — чтобы выпить чашку кофе, иногда надо ехать 15 минут. Общественного транспорта почти нет. Как-то я проехала на автобусе по главной улице — Woodward Avenue. Автобус ходит раз в 25 минут, все пассажиры — либо те, кто не в состоянии купить даже разваливающийся автомобиль, либо те, кто не может водить по состоянию здоровья.

Сам упадок здесь — особый. Это не болото, не вялая деградация. Жители энергичные и обиженные. Местные настроены защищать город, им важно быть причастными к его реабилитации. Людям не нравится, когда в Детройте видят эстетику увядания, деградации и упадка. Тут любование заброшками — например, в художественной фотографии — клеймят термином ruin porn.

Я ездила на estate sale — на таких торгах после смерти владельцев распродают имущество — и купила несколько интересных вещей: например, стул тридцатых годов, бытовые вещи — в них витальная энергия. Поэтому я включила их в свои работы — хотела выразить особую комбинацию техногенности и человеческой энергии, многие люди здесь — клубки нервов, но именно благодаря им Детройт ощущается как место силы. В здешнем Институте искусств есть знаменитые фрески Диего Риверы, сделанные им в годы Великой депрессии. Тема росписей — промышленный город. Мощные монументальные трудяги в цехах фордовских заводов производят машины. Что-то от тех сверхлюдей есть и в современных детройтцах».

Разрушен — не значит уничтожен

Собственность — сложная тема в Детройте, где около трети населения живёт в бедности. Однако сегодня город не просто приходит в норму — он расправляет лёгкие благодаря активности местных жителей.

Оживление «мёртвых тканей» идёт с двух сторон. С одной стороны, его меняют предприимчивые люди, умеющие недорого купить пространство, сделать грамотный ремонт и вывести на рынок недвижимость в преображённом виде. С другой стороны, Детройт привлекает архитектурные бюро с мировым реноме. Помимо политики властей, интерес среди архитекторов стимулировало необычное выступление Грега Линна на Архитектурной биеннале в Венеции в 2016 году.

Линн заявил о наступлении «новой эры смешанной реальности». Он продемонстрировал возможности очков Microsoft HoloLens, предлагая переосмыслить и реконструировать завод Packard — заброшенное автомобильное предприятие. Предложение Линна позволяло архитектору сразу почувствовать масштаб, форму и пространство, легко визуализировать идеи и быстрее принимать решения.

Каждому посетителю павильона США хотелось мгновенно трансформировать «больной» участок города, обновить транспортный узел, индустриальный парк, фабрику и университет, преобразовать завод Packard в роботизированное производство, завести автономный транспорт и онлайн-торговлю. Презентация была настолько яркой, что Детройт с его урбанистическими проблемами быстро стал модным материалом для исследований, наблюдений и, конечно, для проектирования.

Кто сейчас трудится над обликом города

Помимо Детройта, традиционно центрами дизайна считаются три города Америки — Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Чикаго. Однако именно Детройт выглядит наиболее привлекательным местом для стартапов и предприятий малого бизнеса. Здешний дизайн более мобильный и креативный. Кроме того, город потенциально привлекателен для дизайнеров-эмигрантов. Чтобы объединить усилия проектировщиков, власти запустили ежегодный Месячник дизайна. Сегодня он представляет собой серию 65+ виртуальных и уличных мероприятий, организованных Design Core Detroit, в них участвуют более 175 человек.

Ещё одна важная инициатива — Detroit Design 139. Это коллектив сторонников дизайна — Bedrock, City of Detroit, Design Core и других, которые собрались вместе в 2017 году, чтобы сформировать более высокие стандарты для всех новых проектов. Знаковое мероприятие Detroit Design 139 — выставка, которую проводят раз в два года. На ней демонстрируются проекты, представляющие будущий Детройт.

Работают и крупные компании: например, нидерландское бюро MVRDV делает офисное и торговое здание. Фасад дома украшен стеклянной фреской, такой же эффектной, как и на рынке в Роттердаме. Конечно, здесь фреску рисовали местные — художники DENIAL и Sheefy McFly.

Архитектурное бюро ODA New York реконструирует небоскрёб Book Tower. Любимый архитектор Барака Обамы Дэвид Аджайе совместно с бруклинским ландшафтным бюро Michael Van Valkenburgh готовится преобразовать парк Западного берега, превратив его в зелёную зону с оттенком дикой природы.

Норвежское бюро Snohetta работает над двумя проектами. Первый — перепрофилирование здания Центрального вокзала Мичигана в исследовательский центр Ford. Проект подразумевает капитальный ремонт исторического здания, которое находилось в аварийном состоянии в течение последних 30 лет, а также возведение новых построек. На обновлённом Центральном вокзале Мичигана разместятся офисы Ford и его компаний-партнёров, а также общественные зоны. На первом этаже вокзала откроется ресторан и торговые помещения, верхние этажи превратят в жильё.

Вторая работа Snohetta — проект здания из гнутого стекла для центрального кампуса Ford. Дом, получивший название Central Campus Building, — продолжение существующего исследовательского и инженерного кампуса компании.

Стоит отметить, что даже те детройтские дизайнеры, которые вышли на высокий галерейный рынок, бережно хранят в своём стиле местный драйв. Пример — Крис Шанк, чьи работы продают знаменитые американские галереи вроде нью-йоркской Friedman Benda. Шанк эффектно балансирует между индивидуальным и коллективным, промышленным и ремесленным, его функциональные предметы напоминают произведения искусства, выращенные на помойке. Он умеет превращать дешёвые материалы или строительный мусор в роскошь. В его самой известной серии Alufoil куски арматуры, бетона, железа и прочего мусора обёрнуты фольгой и залиты смолой. Это выглядит очень по-детройтски.