Халат с драконом. Отрывок из книги «Стихи и вещи»

В издательстве «Альпина нон-фикшн» вышла книга «Стихи и вещи: как поэты Серебряного века стали иконами стиля» Екатерины Горпинко. Автор рассказывает, во что одевались Сергей Есенин, Анна Ахматова, Марина Цветаева и Владимир Маяковский. С разрешения издательства публикуем отрывок из книги — о домашнем облике Анны Ахматовой.

<...>

Шёлковый халат с драконом, о котором вспоминает художница, кимоно, стал отличительной чертой домашнего облика Ахматовой. «Дома появлялась в настоящих японских кимоно чёрного, тёмно-красного или тёмно-стального цвета. А под кимоно шились, как мы это называли, „подрясники“ из шёлка той же гаммы, но посветлее. Кроме Анны Андреевны, никто так не одевался, но ей очень шёл этот несуетливый покрой и глубокие цвета, тяжёлая фактура тканей», — вспоминал писатель Виктор Ардов. Кимоно появились в домашнем гардеробе Ахматовой, скорее всего, после поездки в Японию её третьего мужа, искусствоведа Николая Пунина. Известно, что позже кимоно привозили близкие из-за границы — после войны сын Лев Гумилёв из Германии и уже в 1960‑е младший брат, Виктор Горенко, из Америки. Вероятно, лиловый халат-ряса, о котором упоминалось выше, тоже представлял собою кимоно, но назывался халатом.

Японские кимоно — сначала как домашняя, а потом и как вечерняя одежда — были очень популярны в начале ХХ века. С расцветом эпохи ар-деко мода на ориентализм надолго завоёвывает сердца. Безусловно, немаловажную роль в её распространении сыграли «Русские сезоны» Дягилева, они и по сей день вдохновляют модельеров. О моде на шёлковые халаты и пижамы в «восточном стиле» упоминает М. Булгаков: «Опоздавшие женщины рвались на сцену, со сцены текли счастливицы в бальных платьях, в пижамах с драконами, в строгих визитных костюмах, в шляпочках, надвинутых на одну бровь. Тогда Фагот объявил, что за поздним временем магазин закрывается до завтрашнего вечера ровно через одну минуту, и неимоверная суета поднялась на сцене. Женщины наскоро, без всякой примерки, хватали туфли. Одна, как буря, ворвалась за занавеску, сбросила там свой костюм и овладела первым, что подвернулось, — шёлковым, в громадных букетах, халатом и, кроме того, успела подцепить два футляра духов»*.

Знаменитый французский кутюрье Поль Пуаре предлагал модницам носить шаровары в пижамном стиле и красочные тюрбаны. Этим советом Анна Андреевна воспользовалась — на фото мы видим её в этом бархатном головном уборе. «Для московского житья она захватила с собой ярко-красную пижаму Пунина, которая подчёркивала её высокий рост и линейность фигуры»*, — вспоминала модный и смелый образ Ахматовой Эмма Герштейн.

Очевидно, что Анна Андреевна любила дома быть нарядной. При этом она занашивала любимые халаты буквально до дыр и совсем не стеснялась их ветхости. В «Записках об Анне Ахматовой» Лидия Чуковская в скобках замечает по поводу чёрного кимоно с драконом: «Он порван по шву, от подмышки до колена, но это ей, видимо, не мешает»*. И действительно, не мешало: в кимоно с прорехой по всему бедру Анна Андреевна могла даже выйти в свет. «Сначала мне померещилось, что она в чём-то очень нарядном, но то, что я было принял за оригинальное выходное платье, оказалось чёрным шёлковым халатом с какими-то вышитыми драконами и притом очень стареньким — шёлк кое-где уже заметно посёкся и пополз»*, — писал историк театра Виталий Виленкин.

Причём подобных ветхих кимоно у Анны Андреевны, как вспоминает Анатолий Найман, было несколько. Кто-то может сказать, что прийти в рваном в гости или встречать в таком виде гостей неприлично, невежливо. И это, безусловно, так, но не в случае с Ахматовой: «И то, что было на ней надето, что-то ветхое и длинное, возможно, шаль или старое кимоно, напоминало лёгкие тряпки, накинутые в мастерской ваятеля на уже готовую вещь. Много лет спустя это впечатление отчётливо всплыло передо мной, соединившись с записью Ахматовой о Модильяни, считавшем, что женщины, которых стоит лепить и писать, кажутся неуклюжими в платьях»*.

Даже в затрапезном наряде можно увидеть поэзию, главное, на ком этот наряд. То же чёрное кимоно появляется в воспоминаниях Лидии Чуковской ещё раз. Надетое в сочетании с новой белой ночной рубашкой с воротником, оно преображает облик Ахматовой, рождает удивительные ассоциации: «Она стала похожа не то на Байрона, не то на Марию Стюарт»*.