10 главных рэперов Франции

Первые значимые хип-хоп-исполнители Франции вышли на сцену в начале девяностых, когда в США жанр уже обрёл множество поджанров и обзавёлся собственной мифологией. Логично предположить, что французы в поисках вдохновения смотрели преимущественно на США.

Иммигранты первого и второго поколения из Сенегала, Мадагаскара, Мали и других бывших колоний приезжали во Францию и не только искали там способ выжить, но и создавали самобытную культуру. Хип-хоп, который к тому времени уже стал главным жанром темнокожих, подходил для этого как нельзя лучше.

Assassin

В конце восьмидесятых одним из авторитетов в американском хип-хопе была группа Public Enemy — очень политизированный коллектив, который читал про расизм и призывал к социальным изменениям. Те же идеи во Франции распространились ещё шире, поскольку в стране были сильны левые настроения. Тексты хип-хоп-групп иногда выглядели как манифест Французской коммунистической партии, пересказанный языком улиц.

Такие группы, как Assassin, поднимали темы полицейского насилия, угнетения обычных людей, экономического неравенства, современного рабства, экологии, социальной маргинализации, политического заключения, прав женщин, расизма и колонизации Африки.

Конкретно у Assassin были детальные тексты про актуальные политические реалии. Вот цитата из песни Esclave de votre société:

Французские рэперы постоянно подчёркивали своё единство с американскими. Например, в песне L’Etat Assassine участники группы почитают память Родни Кинга и Малика Уссекина. Родни Кинг — афроамериканец, которого полиция жестоко избила при задержании, что вызвало акции протеста и высказывания в музыке. Малик Уссекин — студент алжирского происхождения. Он прогуливался рядом с демонстрацией за отмену иммиграционных законов в Париже и попался под руку полиции, которая избила его до смерти.

Suprême NTM

NTM была второй культовой группой и наравне с Assassin продвигала политический хип-хоп. Темы её песен были прямо унаследованы не только у Public Enemy, но и у «красной» культуры французских пригородов.

Вот что вспоминал Кул Шен, участник Suprême NTM:

Лирика Кул Шена и JoeyStarr из Suprême NTM была в хорошем смысле пафосной: группа придавала огромное значение риторике о свободе, угнетении, политической жизни. За это группу гнобили оппозиционные ей политические силы и СМИ. В начале девяностых всё ограничивалось негативными статьями, но в 1993 году на группу подал в суд полицейский профсоюз.

Причиной стала песня Police, посвящённая злоупотреблениям и превышению полномочий. В итоге Кул Шену и JoeyStarr вынесли «шестимесячный запрет на занятие профессией эстрадных певцов». Однако вышестоящий суд смягчил наказание — назначил рэперам штраф и два месяца тюрьмы условно.

MC Solaar

Клод М’Барали, парень сенегало-чадского происхождения, изучал языки и философию в Сорбонне. Но наравне с академическими интересами его тянуло к уличному искусству. Сначала М’Барали раскрашивал стены тегами Soar и Solaar, а затем взял псевдоним MC Solaar и стал рэпером. Первым его заметил диджей Дэниел Биньо, который в своей пиратской программе Radio Nova крутил американский хип-хоп.

MC Solaar считается первым успешным французским рэпером — известность пришла к нему в начале девяностых с песней Bouge de là, то есть «Проваливай отсюда». В отличие от песен Assassin и Suprême NTM, хит MC Solaar не содержал высказываний против расизма: это лёгкая и даже смешная песня о том, как рэпер ездит по городу и встречает разных персонажей, которые велят ему проваливать. Эта песня достигла пятого места во французских чартах и стала платиновым хитом.

MC Solaar известен сложной лирикой, лукавым юмором, игрой слов, лиризмом и исследованием человеческих типажей. Его дебютный альбом Qui seme le vent recolte le tempo («Тот, кто сеет ветер, наследует ритм») хвалили за трогательные описания его друзей.

Французские рэперы часто используют много сленговых слов или прибегают к верлану — части французского молодёжного сленга, для которого характерна перестановка согласных в обратном порядке и замена гласных. Однако у MC Solaar было не только классическое образование и хорошо поставленная речь, но и желание, чтобы его услышало как можно больше людей. Поэтому он делал свои тексты понятными и для тех, кто не погружён в хип-хоп-культуру.

Хоть MC Solaar и любит упоминать философов, но его песни о простом и понятном — о добре и зле, светлых и тёмных сторонах личности и общества. Сам он часто говорит, что хочет стать для слушателей своеобразным учителем, который научит думать и выбирать между добром и злом, показывая в песнях обе стороны. А вот про актуальные события он почти не читал, предпочитая по-философски говорить о вечном.

Time Bomb

Лейбл Time Bomb в середине девяностых обитал в андерграунде, альбомов его представителей не было в магазинах, но зато их песни часто крутили в радиошоу Générations. Благодаря радио им удалось пробиться к слушателям и произвести настоящую революцию.

1995–1997 годы, пик активности группы, называют временем, когда французский хип-хоп радикально изменился и вырос из зачаточного состояния в большой и самостоятельный жанр. Главным двигателем процесса стал именно лейбл Time Bomb, в котором работало 11 человек: дуэт Lunatic, трио X-Men, Oxmo Puccino, Pit Baccardi, дуэт Jedi, Diable Rouge, Ziko.

Time Bomb можно сравнить с поэтами-футуристами: больше всего они повлияли не столько на содержание, сколько на форму, так как ломали привычные формы стихосложения. Рэпер Booba в песне Écoute bien («Слушай внимательно») назвал это «революцией в красноречии», Cassidy высказался ещё радикальнее: «Мы взорвали французский язык».

Песни рэперов из Time Bomb были полны звукоподражаний, игр слов и созвучий. Все артисты лейбла говорили не только на французском, но и на языке их родителей: арабском, волофе (один из официальных языков в Сенегале) и других. Это позволяло им свободнее обращаться с «языком колонизаторов», использовать нестандартную лексику и грамматику: в общем, пересобирать правила французского на свой лад.

Сейчас такие каламбуры и переиначивания не дадут вау-эффекта, но в середине девяностых ситуация была иная. До этого рэперы во Франции изъяснялись более чётко и «литературно», их тексты можно было спокойно прочитать на бумаге как стихотворение. Time Bomb привнесла во французский рэп игры с ритмом, акцентами, интонациями, техниками дыхания, речитативом.

Lunatic

На протяжение всех девяностых французские СМИ травили политических рэперов, представляя их неадекватами или даже головорезами, которые не хотят решать проблемы общества, а просто жаждут насилия. Такая массовая медийная атака привела к тому, что протестное наполнение хип-хопа иссякло. Теперь рэперы искали вдохновения не на акциях протеста, а во дворах криминальных пригородов.

Эта тенденция проявляется в песнях дуэта Lunatic. Рэперы Буба и Али, входившие в TIme Bomb, не обращаются к массам, чтобы вдохновить их бороться за свои права. Их песни только о том, что происходит с ними, их друзьями или соседями по району.

Уйма подпольного сленга делает смысл песен непонятным для тех, кто не в теме. По сути, это рэп из гетто для гетто: сделки, сведение счетов, девушки, «братья», тюрьма и море агрессии, зачастую беспричинной.

Яркий пример автобиографичности творчества Lunatic — песня La Lettre. В ней Буба пишет из тюрьмы Али (что было на самом деле), говорит о тюремном быте и жалуется на принудительный труд, без которого у него нет шансов выйти досрочно.

Затем он рассказывает, что мечтает получить вновь, когда выйдет: наркотики, оружие, секс и деньги. С одной стороны, это типичные рэп-темы, с другой — иллюстрация того, что тюрьма на самом деле не выполняет функцию исправительного учреждения и выпускает людей, которые в криминальной среде ещё больше проникаются её миропорядком и эстетикой. Культовой стала такая цитата из песни:

TTC

Трио TTC первым во Франции стало подражать стилю продюсеров с юга США — так называемому стилю Dirty South, переполненному качовыми синтезаторами.

Участники группы говорили, что независимый американский рэп стал для них неинтересен, потому что начал повторять сам себя. TTC хотели перенести хип-хоп с улиц в клубы и делать большие хиты. Их треки были переполнены острыми хай-хэтами и энергичными синтезаторами. За референс они взяли работы таких рэперов, как Ludacris и Lil Jon.

Песни TTC отличались не только тем, что ориентировались на общедоступные хиты. Если патриархи жанра из девяностых читали очень серьёзный рэп: то задумчивый, то откровенно угрюмый; то участники TTC хотели развлекаться, поэтому их песни были куда веселее, насыщеннее шутками, в том числе и на грани фола.

Grems

TTC сделали клубный саунд основным для французского хип-хопа в нулевые. Ещё сильнее этому способствовало скрещивание рэпа с электронной музыкой. Многие хип-хоп-продюсеры, такие как DJ Mehdi, Para One и DJ Detect, переходили в электронику. Рэперы тоже вносили разнообразие в биты, а запустил эту волну рэпер Grems, он же Микаэль Эвено.

По творчеству Гремса видно, что ему неинтересно делать что-то одно. Его хип-хоп сочетается с хаусом, гетто-теком, дабстепом. А кроме музыки он занимается ещё и граффити и графическим дизайном. В каком-то смысле Гремс для Франции стал тем же, кем Канье Уэст — для хип-хопа всего мира: он показал, что жанр не обязан ограничиваться какими-либо схемами или условностями, ограниченным набором инструментов и семплов, а вместо этого каждый раз добавлял что-то новое.

Diam

Как и в США, хип-хоп Франции — на 99% мужская вечеринка. Diam стала одной из первых рэперш, которой в нулевые удалось прорваться из андерграунда на широкую сцену. При этом пела она вовсе не про «пусси-джуси на тусе». Девушка обратила внимание на проблемы женщин и общества в целом. Это сделало её одной из самых популярных артисток в стране.

Diam была на пике своей славы после успешного альбома 2006 года Dans Ma Bulle («Внутри моего пузыря»), концертного тура с аншлагами и музыкальных наград как во Франции, так и во всей Европе. А за кулисами она боролась с психологическими проблемами, из-за которых ещё с детства у неё периодически возникали мысли о самоубийстве. Ситуация достигла критической точки, когда Diam попала в психиатрическую больницу.

Диам нашла неожиданный способ выйти из депрессии — она приняла ислам, начала носить хиджаб и бросила творчество. Сейчас она снимает фильмы и не думает о возвращении в музыку.

Jul

Хотя Жюль выпустил первый альбом только в 2014 году, к настоящему моменту он уже успел продать более 6 миллионов копий своих альбомов и стать самым коммерчески успешным рэпером Франции. Также он самый прослушиваемый на стриминговых платформах Франции артист. Большинство его альбомов достигают первого места, а в 2018-м он у него наконец появился первый сингл №1 — Toto et Ninetta.

Жюль раскрутился с помощью приёмов, которые сейчас доминируют и в Америке: речитатива с автотюном, танцевального бита с отголосками латиноамериканских жанров — пуэрто-риканского реггетона и бразильского байле-фанка. При этом для слушателей Жюль остался своим парнем, а не богемным рэпером в дорогой одежде и с элитным алкоголем.

Для жителей его родного Марселя Жюль — местный парень, ставший голосом рабочего класса, а не тот, кто выдаёт себя за американца. При этом его слушают и модные парижане, и люди в возрасте. Свою независимость рэпер доказал хотя бы тем, что стал звездой без поддержки крупного лейбла.

MHD

Во французском хип-хопе есть парадокс: исполнители — часто эмигранты в первом-втором поколении, приехавшие преимущественно из Африки. При этом они практически не добавляют в свои песни ничего из музыкальных традиций исторической родины. Часто можно услышать обвинения, что французский хип-хоп начисто копирует американский. И это притом что Франция, а особенно Париж, исторически была важным центром распространения традиционной музыки Африки, поскольку музыканты приезжали в бывшую метрополию на гастроли и учёбу.

Рэпер MHD, родившийся во Франции в семье сенегалки и гвинейца, не хотел забывать о своих корнях и заявил о создании нового жанра — афротрэпа. В нём MHD работал с наследием ритмов северо-запада Африки, которые к Франции, как он считает, имеют больше отношения, чем американские биты, сделанные на драм-машинах. MHD читает не только на французском, но и на языках фула и волоф, распространённых в Западной Африке.