«Эрик»: Бенедикт Камбербэтч в драме об отчаявшемся отце

Мини-сериал «Эрик» сценаристки Эби Морган («Стыд», «Ривер») и режиссёра Люси Форбс («Конец ***го мира», «Будет больно»), рассказывает историю исчезновения мальчика в грязном Нью-Йорке восьмидесятых. В роли его обеспокоенного отца — заросший и кудрявый Бенедикт Камбербэтч.

В этой статье расскажем:

• о сюжете Эрика;
• его главных героях;
• Нью-Йорке в объективе Бена Спенса;
• детективной интриге;
• главной идее мини-сериала.

О чём сериал

Нью-Йорк середины восьмидесятых. На улицах города залежи мусора и тысячи бездомных. Серость будней скрашивает детская телепередача в духе «Маппет-шоу». Её создатель — Винсент Андерсон (Бенедикт Камбербэтч), талантливый и эгоцентричный мужчина в кризисе среднего возраста. Он часто ругается с женой Кэсси (Габи Хоффманн), а ещё буквально выжимает из девятилетнего сына Эдгара (Айван Моррис Хау) идеи новой куклы для своего шоу. Эдгар предлагает папе эскиз огромного голубого лохматого монстра, но Винсенту он совсем не нравится.

Однажды утром, после очередной ссоры между родителями, Эдгар уходит в школу один. Домой он так и не возвращается. Обеспокоенные Андерсоны обращаются в полицию, после чего расследовать исчезновение ребёнка берётся угрюмый детектив Майкл Ледройт (Маккинли Белчер III). Офицер выясняет, что за 11 месяцев до этого пропал другой подросток, — его мать надеется, что полицейские найдут хотя бы останки сына.

И пока Ледройт подозревает во всех грехах культовую «Студию 54» — клуб Lux, Винсенту начинает мерещиться Эрик — тот самый голубой лохматый монстр, которого Эдгар придумал незадолго до исчезновения. Отец решает, что появление пушистой ростовой куклы в передаче может вернуть сына домой. Он начинает мастерить куклу, стимулируя творческий процесс обилием водки.

Что не так с персонажами

Винсент Андерсон

Главный герой получился фактурным, хотя могло быть и лучше: Камбербэтч отлично играет депрессию, но чувствуется, что сценарий ограничивает актёра. Выдать полный спектр эмоций будто не разрешается — даже плакать нужно вполсилы. Его герой обладает классическим набором талантливого неудачника: гиперопекающие родители, непонимание со стороны коллег, разочарованная жена, проблемы с алкоголем, отрешённый сын. Ещё и декорации под стать — такого dead inside Нью-Йорка давненько не было ни на малых, ни на больших экранах.

С другой стороны, даже без карт-бланша на свободу исполнения происходящее напоминает моноспектакль: Камбербэтч заполняет собой едва ли не каждый кадр. Порой это смотрится абсурдно. Например, в сценах Винсента с Ледройтом скучный и невыразительный Маккинли Белчер выглядит как декорация, а не как партнёр бушующего Камбербэтча.

Кукольнику сложно сопереживать из-за скверного характера, но это не баг, а фича: история чересчур быстро скатилась бы в слезовыжимательную драму, если бы герой с первых кадров умилял. Задача Камбербэтча в данном случае была иной: актёр намеренно держит зрителей на дистанции, чтобы в заключительной серии рывком сократить её. Получилось, правда, лишь наполовину: сценарий подкачал. И как только финальный эпизод завершается, протагонист, пусть и талантливо сыгранный, стирается из памяти.

Детектив Ледройт

Если Камбербэтч старался как мог, то Маккинли Белчер III, напротив, боялся лишний раз шевелить лицевыми мускулами. Его детектив вышел до ужаса клишированным «правильным» копом: он целыми днями работает, осуждает безнравственных коллег, старается помочь сразу всем — это не герой, а материализовавшийся синдром спасателя. Дома детектива каждый вечер дожидается умирающий от СПИДа близкий, но никакой связи между ними не чувствуется, а потому сопереживать трагедии двух влюблённых — задачка даже для самых эмпатичных.

Образ эмоционально недоступного офицера полиции часто встречается в жанре. Взять «Настоящий детектив» — Мэттью Макконахи там играл, как казалось вначале, бездушного нигилиста Раста Коула, который живёт исключительно работой. Только вот Ник Пиццолатто понимал, что за любым непрошибаемым с виду героем стоит травмирующее прошлое. Оно помогает раскрыть персонажа и проглядывает всякий раз, когда нужно объяснять мотивы его поступков. В конце сезона Раст Коул уже не выглядел бездушным и отрешённым — он раскрылся в своей арке.

С Ледройтом ничего подобного не случилось. Детектив из «Эрика» не трансформируется — в конце шестой серии он всё тот же, что в первой. Никакие события — даже самые шокирующие — не меняют безучастного выражения лица. Это персонаж-функция.

Эрик

Поначалу кажется, будто образ Эрика должен стать центральным — неспроста же ростовая кукла, напоминающая Салли из «Корпорации монстров», сводит главного героя с ума. Да и называется сериал его именем. Но впечатление обманчиво.

Эрик приходит к Винсенту в конце первой серии, когда тот отключается от количества выпитого. Позже выяснится, что Андерсон уже сталкивался с фантазмами в детстве — родители с раннего возраста пичкали его таблетками.

Эрик будет преследовать кукольника и беседовать с ним, а Винсент — отвечать, ни разу не смущаясь присутствия посторонних. Зачем всё это — неясно: Эрик должен то ли помогать протагонисту, то ли сбивать с толку. В конечном счёте получилось, что монстр делает всё сразу и появляется тогда, когда Винсенту нужно пояснить свои действия.

Эрик попеременно то глумится над несчастным отцом, то помогает ему в поисках. Персонаж даже не становится comic-relief-элементом истории — он просто появляется в кадре и говорит очевидные вещи. Пиковая точка взаимоотношений монстра и Андерсона — нелепая сцена драки, в которой главный герой избивает воздух, что твой Мадс Миккельсен. Как сказал бы классик: «Сомнительно, но окэй».

Читайте также:

«Я знаю, кто тебя убил»: сериал о замкнутом круге насилия

Как это снято

Техническая сторона сериала на высшем уровне: кадры информативны и эстетичны. Нью-Йорк похож на мрачный город из «Таксиста» Скорсезе: сплошь грязь, мусорные пакеты, бездомные и алкоголики. Беспробудная серость и замусоренные улицы «Большого яблока» в объективе оператора Бена Спенса выглядят органично — эдакое наглядное воплощение города, где царит социальное неравенство и правят коррупционеры.

За таким Нью-Йорком интересно наблюдать, но в нём точно не хотелось бы оказаться самому. Благо от нас это не требуется: камера и без физического участия погружает так, словно зловоние вот-вот проникнет через экран в комнату.

Это ощущение во многом создаётся благодаря длинным планам, позволяющим медленно и досконально изучить декорации. Зрителю неспешно показывают как грязные улицы и подземку, так и аутентичную студию, в которой работает главный герой. Камера тщательно исследует местность и самих персонажей: можно заметить, кто из них недоспал пару часов, а кто вторые сутки ходит в одном и том же (практически всегда это один персонаж — Винсент Андерсон).

Камера постоянно находится в руках у оператора: никаких тележек, штативов или даже стабилизации — всё действо запечатлевается как в документальной хронике. Дальние и общие планы используются минимально, а кадр чуть сужен по бокам: соотношение сторон у сериала пижонское 5:3 (или 1.66:1 — европейский стандарт, нехарактерный для американского телевидения). Приятна для глаз и общая стилизация под ленты восьмидесятых: изображение чуть рябит, а в кадре изобилие ядовитых неоновых вывесок — словно не только сюжет, но и съёмка переносится на несколько десятилетий назад.

Как развивается детективная линия

Расследование Андерсона

Пока Эдгара ищет полиция, кукольник проводит собственное расследование. Сначала под воздействием спиртного Винсент решает, что сын не просто пропал, а из принципа ушёл из дома и что вернуть его поможет создание куклы Эрика. Логики в происходящем не видит никто, да и сам мужчина с трудом может сформулировать суть своего плана. Тем не менее за работу Андерсон всё же берётся. Героя мало волнует реальное расследование и помощь в поисках — в это время его жена, например, раздаёт на улице листовки, — а навязчивая мысль так плотно засела в мозгу, что искоренить её помогло только столкновение с суровой реальностью.

Одного столкновения оказалось недостаточно. После идеи с Эриком Винсент обращается к новой. Инсталляция сына в подвале дома — там Эдгар рисовал вдали от родителей — натолкнула Андерсона на мысль, что увиденное — это замаскированная карта, указывающая на местоположение парнишки. С этого момента и до конца сериала Винсент, подобно Даше-путешественнице, бродит по городу и ищет заветный клад.

Расследование Ледройта

Детектив Ледройт действует другими методами: выстраивает хронологию, ищет свидетелей и копает под постояльцев клуба Lux. Но заметное продвижение в деле происходит исключительно в моменты, когда секретарша — или прочие сайдкики Ледройта — подсовывают полицейскому очередную кассету с записью с камер видеонаблюдения. Непонятно: то ли у создателей чересчур тонкое чувство юмора (британцы всё-таки), то ли они действительно не нашли лучшего способа распутать запутанный ими же клубок.

Только после просмотра новой кассеты у местного Шерлока (очередная постироничная отсылка?) начинает складываться картина происходящего. Если в первый раз этот ход смотрелся уместно, то на третий выражение лица зрителя может невольно повторить выражение самого Ледройта. В перерывах между получением кассет главный герой бездумно скитается между клубом, домом и участком в попытках хоть чем-то себя занять. В эти моменты фокус хаотично смещается то на расизм, то на гомофобию в рейгановской Америке, да вот только ничто из этого в самостоятельное высказывание так и не трансформируется — всё исключительно для галочки.

Читайте также:

25 лучших британских сериалов

Как герои справляются с психотравмой

Помимо удачного технического исполнения, в сериале сформулирована и с горем пополам раскрыта ведущая мысль. Все протагонисты этой истории травмированы либо событиями прошлого, либо событиями настоящего, либо тем и другим сразу. Сильнее всех — Эдгар и Винсент. Ребёнок привык к крикам и безучастности родителей — со сверстниками, по-видимому, тоже не сложилось — и снимает стресс творчеством: рисует, с головой уходя в выдуманные миры.

Андерсон-старший всю сознательную жизнь живёт искусством. Куклы — его страсть, и в этом он действительно хорош. Даже в самые тёмные дни Винсент умудрился создать уникальную куклу и убедить совет директоров в том, что она достойна эфирного времени. А вот к поискам сына он даже не пытается подойти рационально и сразу переносит их в метафорическую плоскость трипа, словно подсмотренного в «Морфологии сказки» Проппа: теряет близкого, встречает спутника, борется со злодеями и дальше по списку.

С каждой новой серией персонаж Камбербэтча всё дальше от реальности — так ему легче переживать горе. Идея не нова, да и телевидение с кинематографом предлагали более интересные размышления на этот счёт (как перестать плакать от концовки фильма «Мост в Терабитию»?). Но «Эрик», как кажется, создал отдельный мир не только для главных героев, но и для самого себя — это такой неонуар с элементами «Улицы Сезам», кукольный театр абсурда.

Читайте также:

15 лучших детских песен в исполнении звёзд — от Эллы Фитцджеральд до Нины Симон