Кино Музыка
#статьи

Кто такой Александр Башлачёв — главный поэт русского рока

35 лет назад вышел его альбом «Время колокольчиков».

Фото: Джоанна Стингрей / Getty Images

В январе 1986 года в квартире администратора Московской рок-лаборатории Александра Агеева был записан первый альбом Александра Башлачёва «Время колокольчиков» — он выйдет в 1989-м, уже после смерти музыканта.

Но и без официальных релизов Башлачёв, игравший по квартирникам, стал заметной и влиятельной фигурой в советском андерграунде. Песни Егора Летова, написанные в форме заговора на смерть, и суицидально-христианский фолк Дарьи Виардо, страшные сказки «Короля и Шута» и мрачный хип-хоп Славы КПСС — вся эта музыка вышла из «Времени колокольчиков» Башлачёва.

Рассказываем:

Подписывайтесь на телеграм-канал «Ты как?». В нём наши коллеги душевно и научно рассказывают о психологии и саморазвитии, а мы по выходным будем делиться там свежими подборками фильмов и музыки 🙂

Башлачёв — фольклорист

17 февраля 1988 года Александр Башлачёв, которому тогда было 27 лет, выпал из окна квартиры в Ленинграде. До сих пор точно не известно, было падение случайным или намеренным, — так или иначе, музыкант погиб. Версия суицида считается наиболее вероятной — последние два года перед смертью он был в депрессии и чувствовал себя одиноким.

Башлачёв был далёк от образа жизни рок-звёзд «секс, наркотики, рок-н-ролл» или «живи быстро, умри молодым». Он выделялся в тусовках рокеров Петербурга и Москвы, между которыми ездил с квартирниками. В то время как советские рокеры смотрели на Запад и заимствовали звучание и даже названия для своих групп, Башлачёв вглядывался в прошлое и вытаскивал из народной культуры приёмы, слова и образы, которых в советской музыке не было, — ни на поп-сцене, ни в андерграунде.

Конечно, существовали исполнители вроде Людмилы Зыкиной, которые обращались к народной тематике. Но эти официальные представители советского искусства оставили от фольклора только его парадную, позитивную сторону — в таком исполнении он стал глянцевым, эстрадным.

В лирике Башлачёва Россия — это место, где бродит смерть, одинокие люди задаются метафизическими вопросами, а счастье нужно постоянно (и часто безуспешно) искать. Традиционные народные образы вроде колоколов — мрачные и несут угрозу. В пессимистической лирике Башлачёва постоянно встречаются образы из русских сказок и поэзии: душа, заря, путь, удаль, посох, пашня, солнышко, кости — сейчас этот стиль называют модным термином «русская хтонь».

После смерти Башлачёв не сделался иконой рока, как Цой, а так и остался героем андерграунда. Он не народный кумир — дух времени был другим. Слушавшим «Голос Америки» (СМИ объявлено в России иностранным агентом) и читающим «Лолиту» в самиздате советским людям больше заходили «Перемен» того же Цоя или «Поезд в огне» с обличением сытых генералов от Гребенщикова (объявлен в России иностранным агентом). Перестройке требовалась социальная музыка, а не метафизическая.

Башлачёв — один из нас

За свой недолгий творческий век Александр Башлачёв написал около 60 песен и 30 стихотворений, а также около 25 текстов для группы «Рок-Сентябрь».

Начинал он преимущественно с бытовых композиций, написанных в традициях бардовской песни. Башлачёв подробно описывал советскую действительность через неприглядные детали: «А на немытую посуду / ползёт усатый таракан» («Трагикомический роман»).

Часто эти песни были сатирическими. Например, в «Королеве бутербродов» обычное советское жилище названо «дворцом коммунальным» с «вечным сквозняком», а его хозяйка награждена ироничным титулом, вынесенным в заглавие песни. Обычная еда, поставленная для гостей, описана с нарочитой поэтичностью, из-за чего песня даже становится смешной. Над ранними песнями Башлачёва можно было посмеяться — но позже они стали горькими, пессимистичными, тяжёлыми.

Что заставило Башлачёва измениться? Во многом — отвращение к советской действительности. В 1983-м Башлачёв, отучившись в Свердловске на журналиста, вернулся в родной Череповец и устроился корреспондентом в газету «Коммунист». Работать в партийном СМИ Башлачёву не понравилось — он хотел всё бросить и уйти в андерграунд.

Изображение: Александр Башлачёв. Время колокольчиков. Всесоюзная фирма грампластинок «Мелодия», 1989

Переломным моментом стало появление песни «Время колокольчиков». В ней Башлачёв ушёл от описания буквальных примет времени в сторону образов, которые считал вечными: ужаса в глазах, звериного оскала и «звона сердца под рубашкою». А вместо отдельных людей в его песнях начал действовать некий коллективный субъект — «мы», то есть население страны с его исторической памятью. И эта история не похожа на ту, что рассказывает правящая партия.

«Долго шли зноем и морозами,

Всё снесли и остались вольными,

Жрали снег с кашею берёзовой

И росли вровень с колокольнями».

Помимо «мы», существуют «они», противостоящие «мы», — люди, которые врут народу и воруют у него. Этот антагонизм выведен в песне «Некому берёзу заломати»:

«Искры ваших искренних песен

К нам летят, как пепел на плесень,

Вы все между ложкой и ложью,

А мы все между волком и вошью

<…>

А наши беды вам и не снились,

Наши думы вам не икнулись,

Вы б наверняка подавились,

А мы же — ничего, облизнулись».

Всё это далеко от индивидуализма рок-н-ролла: у Бориса Гребенщикова с его «Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет» герой-контркультурщик идентифицирует себя как оппозиционера. Даже когда рокеры пели от лица сообщества, то всё равно выделяли себя, как в песне «Алисы» «Моё поколение».

«Время колокольчиков» рассказывает слушателю, что народное искусство ушло в подполье побитым и потрёпанным. Его символом выступают колокола, сбитые и расколотые, растерявшие золото. Но на место колоколов пришли колокольчики — новые люди, молодые творцы с искрами электричества в груди. Башлачёв поёт гимн возрождению народной традиции современными средствами — через «медные динамики» и под гитарный рок-н-ролл.

Башлачёв исполнил эту песню работавшему тогда на местном телевидении Леониду Парфёнову, и тот пригласил коллегу съездить в Москву. Так закончился Башлачёв-журналист и начался Башлачёв рок-музыкант. В Череповец он уже не вернётся.

Метафизик

Некоторые песни из альбома написаны как былины — треки такого формата могут длиться сколь угодно долго. Рекордной по продолжительности стала 19-минутная «Егоркина былина», но куда выразительнее — 11-минутная «Ванюша».

Это одна из самых эмоционально тяжёлых песен Башлачёва, посвящённая умершему в младенчестве сыну музыканта. В ней и траур по умершему, и родные русские образы (храм, поле, сугробы, ухабы), и тоска по свободе, точнее даже — по вольнице. Только в трактовке Башлачёва она приобретает метафизический смысл: настоящей свободы человек может достигнуть, только если его душа вырвется за пределы тела и примет так свою совершенную форму. И там, где она окажется, не будет никаких ограничений:

«Душа летела,

Душа гуляла

В рубашке белой

Да в чистом поле».

Такая трактовка свободы духа позже не раз появлялась в тёмном фолке — например, у Егора Летова в песне «Прыг-скок», где тот поёт о путешествиях души:

«Летели качели.

Без пассажиров.

Без постороннего усилия.

Сами по себе».

В «Ванюше», как и в других песнях Башлачёва, духовное существует в тесном контакте с телесным. Крайности описываются как особенности национального менталитета, а люди достигают совершенной формы души, позволяя себе их, — а не через воздержание, аскетизм или смирение.

«Гуляй, собака, живой покуда!

Из песни — в драку! От драки — к чуду!

<…>

Шальное сердце руби в окрошку!

Рассыпь, гармошка!»

Фаталист

Если в «Ванюше» Башлачёв рисует как бы эйдос вольницы, то в альбоме «Время колокольчиков» он поёт о земном воплощении свободы — неприглядном и сопряжённом с многочисленными трудностями. Этому посвящена песня «Посошок».

Музыка иллюстрирует разницу между земным и идеальным. В «Ванюше» текст разрежен, а продолжительность трека как бы намекает на просторы, куда вырвалась душа. В «Посошке» слова составлены очень плотно и подряд, причём рифмуются не только строки, но и слова внутри одной строки. Поэтому текст ощущается очень вязким — так же как и мир, от которого не убежать герою песни.

Единственный путь, который видит для себя герой, — выпить на посошок, зашить мешок и отправиться в дорогу, даже если там сыпет метель, от заставы к заставе, от часового к часовому, бродить среди святых, коих на Руси — «только знай выноси». Он дистанцируется от людей и просит не отпевать его — этим он займётся сам. Но в конце всё-таки есть выход в метафизическое пространство, и выход этот один — смерть.

«Часовой всех времён улыбнётся: „Смотри!“ —

И подымет мне веки горячим штыком».

Странствия, физические и духовные, определяют жизнь человека — об этом Башлачёв поёт в «Как ветра осенние». В этой песне ветра, влекущие людей за собой в скитания, — силы судьбы, неумолимого порядка вещей.

«Как ветры осенние жали — не жалели рожь.

Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.

Ведь совсем неважно, от чего ты помрёшь,

Ведь куда важнее, для чего ты родился».

Сам Башлачёв, долгое время скитавшийся по квартирам знакомых, мог бы сделать эту песню своим кредо.

Самоубийца

Станислав Белковский (объявлен в России иностранным агентом) в своей статье о Пушкине и Высоцком выдвинул тезис: великого русского поэта выделяет не только талант, но и особое отношение к смерти. Поэта тянет к смерти, а всё его творчество кричит о том, что поэт неумолимо к ней движется. Всё это можно сказать и про Башлачёва.

Лирический герой Башлачёва — почти всегда человек, который жертвует собой ради священной цели. Олег Миннуллин, анализируя творчество музыканта, пишет:

«Каждый творческий акт у Башлачёва сродни священнодействию, он переживается как добровольное жертвоприношение себя для явления в языковой материи некой вспышки смысла и трагической красоты бытия. <…> Такая вспышка всегда обжигающая, болезненная, но в актуализации этого состояния Башлачёв видит свою творческую миссию».

Почему вообще надо умирать? На этот вопрос Башлачёв отвечает в песне «Все от винта»: потому что в жизни нет ничего хорошего — человек в оковах общества всё равно что в казарме. В такой системе человек — это патрон, которого «ядерный принц», идущий с плетью на трон, израсходует по первому своему желанию.

Живые выступления Башлачёва иллюстрировали тягу к смерти едва ли не ярче песен и напоминали ритуал с харакири. По словам Артемия Троицкого (объявлен в России иностранным агентом), концерты Александра «съедали [публику] заживо и без остатка», сам же музыкант напоминал колдуна. Изодранные в кровь пальцы, взъерошенные волосы, безумный взгляд, физическая истощённость после энергозатратных песен — некоторые он играл очень быстро, а некоторые просто были длинными.

Гибель Башлачёва в 27 лет оказалась в известном смысле закономерной — натянутая струна лопнула. И хотя возраст умершего соблазняет зачислить Башлачёва в «Клуб 27», его отдалённость от рок-тусовки, ориентированность на стихи и боль за всё человечество как будто ставят его в один ряд с другими российскими «больше, чем поэтами» — Пушкиным, Лермонтовым, Маяковским.


Учитесь в Skillbox бесплатно

Пробуйте новые профессии и навыки, а платите тогда, когда найдёте своё.

Выбрать курс
Понравилась статья?
Да

Пользуясь нашим сайтом, вы соглашаетесь с тем, что мы используем cookies 🍪

Ссылка скопирована